Pre_historik

35

Меня забанили на форуме дисайплс ^_^
Sash назвал всех участников неудачниками и закрыл тему :D
ухохах! стоко еды

Халатное отношение к игрокам и пренебрежение творческим трудом огромного количества участников не делает чести Акелле.
Я передумал покупать лицензионную версию дисайплс. Скачаю-ка я лучше с торрентов...

ды

Отличный обзор.
Особенно понравилось то, что автору удалось красиво и органично передать атмосферу Aion, вместе с тем предельно ясно объяснив игровую механику.
Но, черт побери, какие красивые скриншоты! Крылатый демон на второй картинке снизу уже вовсю будоражит мою фантазию - я хочу в это поиграть! Надеюсь, Aion доберется и до Беларуси, тогда я определенно куплю себе ключ хотя бы на месяц. А если игра окажется не только стильной, но и грамотно проработанной, то в мире Aion добавится одним жителем.
JerkUp, молодца!

+1

Очень плохой оборотень! Я думал, намного лучше, намного лучше будет это все.

Хочу обратиться к наместнику - я считаю, что фанфики и вообще любое творчество по дисайплс заслуживают отдельных топиков. Неимоверно глупо складировать их в одном месте, как ненужное барахло.
Поэтому пускай люди создают подобные топики и выкладывают свое творчество.
По рассказу - красиво, но перегружено определениями. Такие рассказы сложно воспринимаются и начинаешь читать *по диагонали*, пропуская слова.
Большой плюс за красивый слог и оригинальный сюжет.

Спасибо )

Капосс, 15.

Мое имя – Ирвин Святобор.
Мой возраст – двадцать четыре года.
Мой сан – защитник веры.
Мой путь – мастер косы.
С этого дня я клянусь записывать в этот дневник, дарованный мне патриархом Трианом, все деяния и мысли, дабы дети Империи могли их прочесть и извлечь ценные знания.
После моей смерти дневник останется в библиотеке форта Фрейден среди записей других защитников веры.
Скрепляю клятву кровью.

Капосс, 16.

День церемоний закончен - теперь я защитник веры.
Но новый сан не принес мне счастья.
Патриарх Триан был категорически против повышения, моя юность и своеволие вызывает у него неимоверную ярость. Но предыдущий защитник веры бесследно пропал в северных землях, и потребовался новый.
И форт признал меня.
Потому что я – лучший. Нет воина сильнее меня и нет ужаса, могущего сковать мою волю. Людям нужен пример, и я им стал.
Теперь я вижу гнев в глазах ветеранов, вместе с которыми десять лет бил варваров в приграничных лесах, сражался с гномами в их каменных замках и искоренял ересь в землях Империи. Они знают цену моей силе, они верят в мою преданность, но меж тем зависть подлым червем подтачивает их дух. Передо мной преклоняют колено беловолосые могучие рыцари, в то время как в мой воинский хвост не закрался ни один седой волос.
Я чувствую себя подлецом. Не дай Всевышний другому человеку оказаться на моем месте. Каждый раз, когда я замечаю чужой злобный взгляд или слышу ядовитый шепот за спиной, тяжелое бремя вины ложится на мои плечи. Словно я виноват в том, что другие оказались хуже меня.
После долгих терзаний я нашел успокоение в постоянных тренировках. Крискриг – моя коса и единственная подруга, не перестает радовать приятной тяжестью. Лишь ей я могу доверить боль своего одиночества.
Я пишу эти строки, чтобы ты, потомок, знал: защитник веры не имеет права на чувства и переживания. Он – бесстрастный клинок правосудия, несущий свет для детей Империи. Сквайр полагается на силу рыцаря, рыцарь верен командиру, командир – императору.
У защитника веры есть только Всевышний.
Недавно мне принесли приказ Триана – я еще не срывал печать, но уже догадываюсь, о чем там будет идти речь. Формально я не обязан повиноваться никому, кроме Всевышнего – но он изъявляет свою волю устами патриарха.
Триан отправит меня на север, в лес варваров, туда, где пропал вместе с отрядом предыдущий защитник веры, Герон Сталь. Какая тварь могла убить одного из самых сильных воинов Империи? Нет смысла гадать. Я должен тренироваться.
Ведь если не справлюсь я – не справится никто.

Капосс, 30.

Я вернулся. Храни Империю Всевышний, я вернулся с победой.
Из отряда в тридцать человек выжило шесть.
Нам противостоял лишь один противник.
Восемнадцатого Капосса, в воскресный день, мы покинули форт Фрейден. Двадцать лучников на паре обозов и десять отборных рыцарей. К этому дню кузнец изготовил мне новые доспехи, и я не на шутку разгневал Триана, отказавшись от них. Всю жизнь сражался пешим и в плаще, и не собираюсь изменять своему мастерству в пользу надежного, но тяжелого панциря.
Как же я был прав.
Через неделю мы достигли окраины леса. Разведчики ушли вперед, конные разбили лагерь на опушке. Мне не о чем было разговаривать с моими солдатами – я был знаменем, а не командиром, и поэтому ушел тренироваться в лес.
Он был прекрасен. Безмятежен. Гармоничен. Каждое дерево, каждый куст и даже выглядывающий из-под лопуха гриб дополняли друг друга, создавали атмосферу абсолютного спокойствия. В тот миг я верил, что един с природой. Крискриг пела в моих руках, наслаждаясь лесом вместе со мной.
Сложно объяснить слепому, какого цвета небо.
Вспоминая те мгновенья сейчас, я опасаюсь, что был под наркотическим воздействием каких-нибудь ядовитых испарений. Нет ничего, что отличало бы безымянный лес от любого другого. Эйфория, настигшая меня среди душистых елей, манит меня обратно, влечет, как свет в темном подземелье. Если бы мне предоставили выбор, чтобы моя жизнь сложилась иначе, я предпочел бы жить в том лесу, под высокими кронами, в сонном одиночестве.
А потом я встретил девочку.
Лет семь на вид. Без одежды. Невысокая, с длинными кудрявыми волосами и выразительными голубыми глазами. Выглядела очень испуганной.
Я долго пытался узнать, кто она, откуда здесь взялась и где её родители. Поначалу она меня страшно боялась и даже пыталась убежать, но через некоторое время, когда поняла, что я хочу ей только добра, внимательно выслушала. Затем заговорила, но на абсолютно неизвестном языке. Мне не удалось достучаться до её разума, и я повел её к лагерю, взяв за руку. Она не сопротивлялась, окончательно доверившись мне, лишь с любопытством поглядывала по сторонам. Девочка была бесконечно мила и вприпрыжку скакала, еле поспевая за моим широким шагом. Я принял решение во что бы то ни стало вернуть её домой, когда мы вышли к опушке.
Лагерь был в огне. А в небе летал демон.
Он парил высоко над землей и, когда выбирал жертву, камнем падал на неё, нанося единственный, но от того не менее смертельный удар. Огромный, неимоверно тяжелый даже на вид меч разрубал людей на куски. Лучники в ужасе разбегались, как кролики от орла, и гибли, хрипя и захлебываясь собственной кровью. Несколько самоотверженных рыцарей яростно махали клинками, но их навыки оказались бессильными против летающего противника.
Девочка спрятала лицо в ладошки и заплакала.
И тут демон заметил меня. Дикий боевой вопль резанул слух, разнесшись на многие мили вокруг, и летучая тварь бросилась ко мне.
Я отшвырнул девочку в высокую траву и достал косу.
Сложно сказать, что я чувствовал в тот момент. Не страх, нет. Не возбуждение перед битвой. На меня навалилась абсолютная апатия и неестественное спокойствие. Я сделаю все, что в моих силах, и будь, что будет.
И я сделал.
Моя подвижность дала мне возможность уклоняться от его мощных, но предсказуемых атак. Моя стальная коса доставала его на взлете и позволяла уводить удар его чудовищного меча в сторону. Он кричал и ревел, атакуя снова и снова, словно его силам не было предела. Беззвучной тенью я метался среди высокой травы, и молчаливым взглядом ответил на громкий вопль демона, когда Крискриг срезала его крыло.
Монстр упал на землю, и мы встретились взглядами.
Он был бы похож на человека, если бы не темно-синяя, почти черная шероховатая кожа, большие, неестественно вздувшиеся мышцы и торчавшие отовсюду шипы, похожие на непомерно разросшиеся кости. Лицо демона было перекошено от боли, он скалился, обнажая острые белые клыки, и в его черных глазах бушевала такая сильная ненависть, что её пламени хватило бы расплавить горы.
Подняв свой гигантский меч, демон бросился на меня.
Крискриг ответила ему тихим свистом.
Он бил и бил, ни на секунду не переставая атаковать, но ярость его жутких ударов лишь высекала искры из стальной стены моей непробиваемой защиты. Демон кричал, ревел, но не смог нарушить мою концентрацию. Он был подобен бушующему урагану, слепому и бесконечно сильному. Он был похож на взорвавшийся вулкан, безжалостно сметающий все на своем пути.
Но не меня. Я стал скалой, преградой на его пути, и ничто не могло сдвинуть меня с места.
Я - защитник веры. Я – страж света и клинок в руках Всевышнего.
Я - бог войны.
И демон дрогнул. Его ярость потухла, погашенная океаном моего спокойствия.
И тогда я перешел в атаку. Монстр не смог защититься, он был быстр, силен и ловок, но не владел техникой боя. Я находил бреши в его неуклюжей обороне и раз за разом ранил его. Он истекал кровью и вскоре начал отступать.
Демон никогда не переставал сражаться. Даже со срезанными сухожилиями и лишившись кисти правой руки, он пытался достать меня когтями. Даже лежа на земле, придавленный тяжелой Крискриг, он старался укусить мою ногу.
До чего мерзкая тварь. Такие существа не имеют права на жизнь. Жители Империи должны увидеть, от каких порождений Бетрезена стерегут их рубежные твердыни.
Я ударил демона несколько раз, пока он не отключился. Затем я лишил его второй кисти, чтобы он не смог передвигаться, и обрубил остаток крыла. Раны на темном теле уже зарубцевались.
Рядом раздался детский крик. Маленькая девочка выбралась из зарослей и бросилась ко мне, испуганно плача.
Нет, не ко мне.
К демону.
Она поливала его слезами и что-то шептала, гладя шероховатую кожу маленькими ручонками. Несколько раз она бросала на меня злые и обвиняющие взгляды, но затем сразу возвращалась к своему занятию.
Я до сих пор в смятении и не могу найти разумного объяснения этому поступку. Возможно, детский разум неправильно трактовал события, и девочка все не так поняла. Возможно, демон как-то подчинил её волю, чтобы ввести меня в заблуждение. Не знаю.
Выжило шестеро: двое рыцарей, избежавших смерти из-за того, что демон переключился на меня, и четверо разведчиков, которые вернулись в лагерь только к ночи. Я видел страх и почтение в их глазах, и еще – отчуждение. Они не видели во мне человека, я был словно демон, только сражавшийся на их стороне.
Не важно.
Я и оставшиеся шесть воинов из отряда похоронили погибших в братской могиле. Мы оставили им их оружие и броню – Империя чтит своих солдат.
Обратно ехали в молчании, на широком обозе, сколоченном из обгорелых остатков предыдущих двух. В середине смастерили высокий шест и прибили демона к нему гвоздями, обмотав для надежности со всех сторон крепкой цепью. Рыцари порывались убить тварь, но я остановил их, объяснив причины. Святая инквизиция придумает демоническому отродью смерть страшнее гибели от честной стали.
И о новом враге должен знать народ.
Девочка все время плакала и не подпускала к себе людей. Я решил оставить её городским целителям – возможно, она слишком долго пробыла одна в лесу и повредилась умом.
Демон очнулся на третий день путешествия. Он ничего не понимал и лишь стонал от боли, дергаясь на шесту.
Еще через пять дней мы въехали в форт. Толпа встретила нас воодушевленным говором, спустя секунду сменившимся гробовым молчанием. Только сейчас люди поняли, как мало нас осталось в живых. Непрерывно плачущая рядом девочка лишь придавала картине драматичности.
Даже небо пролилось дождем, сочувствуя утратам солдатских семей.
Был ли я виноват в смерти воинов отряда? Вряд ли. Я не командир, и не несу ответственности за подчиненных. Я сам себе отряд.
И до сих пор из моих мыслей не выходит тот чудный лес. Когда закончится эта суматоха с демоном на северной границе и трауром по погибшим, я вернусь туда. Возможно, надолго.

Хешосс, 1.

Скоро зима.
Мне дали отдохнуть, и лишь поздним утром патриарх пригласил меня на аудиенцию. Триан говорил торжественно и излишне официально, избегая встречаться со мной глазами. Я отвечал короткими, ничего не значащими фразами.
- Защитник веры Ирвин Святобор, ты достойный сын Империи и великолепно справляешься с миссией, возложенной на тебя Всевышним.
- Я исполняю волю своего бога.
- От имени Императора я приношу тебе благодарность за твое правое дело.
- Это великая честь для меня.
- Хочу также сообщить о принятом мной решении – в течении трех дней ты будешь почетным стражем у темницы демона, после чего он будет публично четвертован и сожжен.
- Это великая часть для меня, - повторил я.
Триан сощурился.
- Хорошо, в таком случае ты свободен. Есть какие-нибудь вопросы?
- Да. Удалось ли узнать, откуда взялся демон в предгорном лесу?
- Нет. Целую ночь мои лучшие люди подвергали его жесточайшим пыткам, и он не произнес ни слова, - нахмурился патриарх.
Я молча кивнул.
- Что станет с девочкой, найденной в лесу?
- Мы излечим её душу, - вежливо улыбнулся Триан.
- Благодарю. Это все, что я хотел знать, - отчеканил я, и покинул мраморный зал. Слова Триана поселили в моем сердце уверенность – жрецы Всевышнего лечат не только тело, но и дух. Девочка обретет покой за каменными стенами форта и вырастет добропорядочной монахиней.
Через час я стоял у дверей темницы. Велением патриарха мне пришлось надеть парадные доспехи защитника веры, и я не смог отказаться в этот раз. Кузнец восхищенно присвистнул, когда поставил на место последнюю заклепку, и сказал, что я похож на ангела, спустившегося с небес. Я вежливо его поблагодарил и отправился на свой пост. В доспехах я стал словно выше и сильнее, но в реальном бою предпочел бы свой черный плащ и кожаные ботинки.
Демона не охраняли даже двери. Прибитый гвоздями и связанный цепями, он находился все на том же шесте, что и раньше. На его теле значительно прибавилось шрамов, оставленных инквизиторами Триана. Демон тяжело дышал и бездумно смотрел перед собой пустыми черными глазами.
Я встал в четырех шагах перед ним и поставил рядом Крискриг. Три дня мне предстоит пробыть в этом помещении. И затем я буду некоторое время свободен. Недолго – защитникам веры всегда найдется дело по плечу.
Пахло мерзко.
Внезапно демон повернул голову и посмотрел на меня в упор.
Я даже не шелохнулся.
- Ты силен, - прохрипел он. – Как же ты силен…
Подумав немного, я промолчал, весь обратившись в слух. Возможно, мне удастся то, что не получилось у лучших палачей патриарха.
- Девочка… она жива? – спросил демон, и я впервые не увидел в нем ни искры той первобытной ярости, что присуща всем адским тварям. Так говорит человек, смирившийся со своей участью.
- Да.
- Хорошо, - он искривил рот в подобии улыбки. – Ты тоже почувствовал?
- Почувствовал что?
- Лес.
Я промолчал. Откуда он мог знать, что было со мной в лесу? Впрочем, мертвый ничего не расскажет.
- Да.
Демон оскалился еще шире. Он смотрел на меня так, словно это я был прикован к шесту, а не он.
- Друдкх. Энергия, гораздо более древняя, чем все божества вместе взятые. Она пронизывает само мироздание. Друдкх – это музыка струн Невендаара, и лишь она является истинной красотой нашего мира.
Он закашлялся и сплюнул черную запузырившуюся кровь.
- Откуда демоны в северных землях? – спросил я.
- О-о-о, это был долгий и сложный путь. Но ты можешь не беспокоится, я единственный в своем роде на тысячу миль вокруг.
- Зачем ты напал на отряд Герона Стали?
Демон сначала непонимающе уставился на меня, но затем в его глазах начала разжигаться ярость.
- Они покусились на хранительницу. Я выжег их имена из страниц истории.
- Зачем ты напал на мой отряд?
- Вы пришли насаживать волю своего бога на священные земли.
- Всевышний – единственный бог Невендаара.
- Бог, повелевший поработить местные племена и выжечь леса?
- Обратить в истинную веру и спасти их души.
Демон расхохотался. Смех оборвался клокочущим звуком и кровохарканьем.
- Знаешь, Бетрезен честный бог по сравнению со Всевышним. Он не прячет мерзость поступков за благой мотивацией. Он всегда предоставляет выбор, каким бы ужасным он не был. И к нему может обратиться каждый.
Демон промолчал секунду, и затем продолжил, говоря тихо и медленно. Я помню каждое его слово, и теперь передаю его бумаге, чтобы позже осмыслить и понять:
- Мне было двадцать, когда я впервые почувствовал Друдкх. Это было непередаваемое, прекрасное чувство. Я был един с природой, лесом, всем миром. Великолепная гармония.
Но люди сравняли лес с землей. Растащили на баллисты, катапульты, осадные башни и укрепления. Затем выжгли оставшуюся часть, решив засеять новое поле. Говорят, среди пылающих деревьев видели маленькую девочку, плачущую над задохнувшимся зверьком.
Я был среди тех людей.
На том поле ничего не выросло. Оно не принесло ни одного урожая. Мы оставили после себя десятки гектаров мертвой земли.
Я хотел мести. Я хотел крови людей, бездумно уничтоживших столь хрупкую гармонию.
И я подался на юг, в выжженные земли. Я обратился к Бетрезену, и он дал мне силы мстить в обмен на клятву вечной верности.
Сто тридцать лет мой клинок рубил врагов Бетрезена. Мое тело за долгий век битв преобразилось, и я перестал напоминать человека, которым был когда-то. Я стал безымянным орудием убийства.
Но внезапно на севере Империи, далеко в варварских землях обнаружился священный лес. Люди, жившие поблизости, говорили, что видели маленькую девочку среди его чащоб, и что лес обладает удивительной живительной силой.
Друдкх.
Я вновь обратился к Бетрезену, умоляя его послать меня на север Империи. Я не скрывал своих настоящих намерений, и он, после ста тридцати лет моей преданной службы, разрешил мне последовать своей воле.
Это случилось в начале Фрутосса, два месяца назад, - произнес демон и смолк.
Я внимательно глядел ему в глаза. Отражалось ли там что-нибудь кроме отчаяния?
Внезапно он рванулся вперед с такой силой, что основание шеста лопнуло, и демон упал на пол прямо передо мной, придавленный тяжелым древком и цепями.
- ПОКЛЯНИСЬ! ПОКЛЯНИСЬ!!! – заорал он.
- В чем?
- Ты должен… оберегать хранительницу! Эта девочка, она! Напрямую связана с лесом! Защити её любой ценой, поклянись мне!
Я долго искал подвоха в его словах. Он тяжело дышал и ждал моего ответа.
- Я защищу девочку. Но ты не имеешь к этому никакого отношения, я буду её охранять потому, что это мой долг, как защитника веры и стража северных границ.
Он расхохотался. Затем вновь забулькал, закашлял, и выплюнул к моим ногам какой-то грязный пузырек.
- Тебе… может… не хватить… сил. Помни, к Бетрезену… может обратиться… каждый.
Я поднял пузырек. В нем плескалась какая-то красная жидкость. Я посмотрел на демона и хотел ответить ему, но в этом уже не было нужды.
Он был мертв.

Хешосс, 6.

Друдкх.
Что значило это слово для герцога Кетрингема, предавшего из-за него своего бога и свою династию? Я долго рылся в архивах, пока не установил его настоящее имя.
Второго хешосса, когда солнце было уже высоко в зените, я закончил составление подробного отчета о последних словах демона и направился в храм Всевышнего. Я взял с собой Крискриг, накинул старый плащ и прихватил пузырек со странной жидкостью. Решив срезать дорогу, я пошел через улицы, близкие к рыночной площади. На улицах было подозрительно мало людей.
Будь проклят тот день.
Когда я проходил мимо ювелирной, со стороны площади раздался дикий вопль. Кричал ребенок, как может кричать дитя от жуткой, невыносимой боли.
Я бросился туда, позабыв о важности отчета.
На площади была огромная ликующая толпа людей – они кричали, махали руками и походили на обезумевшее стадо. Распихивая их локтями, я расчищал себе путь к центру. Завидев мою косу, они сами старались расступиться, и вскоре я вышел к помосту.
В нос ударил резкий запах гари.
В центре площади горел костер. Посередине торчал высокий металлический шест, и к нему было приковано цепями хрупкое детское тельце.
Я узнал её. Узнал, несмотря на обуглившиеся каштановые кудри, несмотря на пустые глазницы когда-то любопытных голубых глаз, несмотря на… но мне мешали думать. Мешал человек, что-то говоривший рядом с костром.
- Священным огнем Всевышний очистит душу этой девочки от семян зла, посеянных в ней проклятым демоническим отродьем! Смотрите! Смотрите внимательно! Бетрезен, как червь, подтачивает вашу веру во Всевышнего, медленно подчиняя волю, но чистое пламя очистит тело и освободит душу! Внимайте! – кричал патриарх Триан с помоста, и его голос звонким эхом разносился по всей площади.
Я был опустошен. Предан. Уничтожен.
И тут патриарх заметил меня.
- Смотрите! Это Ирвин Святобор, защитник веры, страж северных границ! Именно он сразил демона в бою! Именно он привел одержимую девочку в очистительный храм инквизиции! Всевышний даровал нам таких могучих защитников, чтобы они несли свет во все уголки Империи! Пока на земле ходят подобные ему воины, Империя будет побеждать всех врагов, какими бы мерзкими и подлыми они не были!
Тысячи взглядов обратились ко мне. Все они, все эти люди смотрели прямо на меня, и я видел в их глазах восторженное ликование. Не прошло и мгновенья, как они начали скандировать мое имя.
- Ирвин! Ирвин!!! ИРВИН!!! ИРВИН!!!
Я до сих пор слышу этот крик.
Не глядя перед собой, я бросился прочь с площади. Быстрее. К конюшням. Забрав у опешившего конюшего лучшего скакуна, я галопом пустил его на север. Крик безмолвным обвинением стучал у меня в ушах.
И теперь, четыре дня спустя, я пишу эти строки, сидя на высохшем, трухлявом пне. Вокруг меня мертвая пустыня. Деревья сгнили и попадали, трава пожухла и омертвела. Звери издохли от голода или убежали в степь.
Не осталось и намека на тот волшебный лес, о котором я мечтал неделю назад.
Он даже мертвее, чем земли Мортис. Там есть ядовитые грибы, кусачие растения и уродливые звери. Здесь нет ничего. Эта земля умерла в одночасье, словно порвалась какая-то нить, связующая её с мирозданием.
Друдкх.
Что значило для тебя это слово, герцог Кетрингем?
У меня в ладони лежит пузырек с красной жидкостью. Я уже знаю, что это такое. Но я не знаю, что мне теперь делать. Моя вера, самая крепкая вера в Империи, пошатнулась.
К Бетрезену может обратиться каждый?

Хешосс, 13.

Этой ночью форт Фрейден пал.
Стражники стали кормом для орд демонов, ворвавшихся в ворота, открытые моими руками. Патриарх Триан узнал меня только в последний момент, и смертельный ужас застыл в его лживых глазах, когда Крискриг срезала ему голову с хилых плеч. Теперь она насажена на самый высокий шпиль храма Всевышнего. Я убил их всех. Всех, кто кричал мое имя тогда, на площади.
Всех слепцов.
Мое имя – Ирвин Жнец.

Мой возраст – двадцать четыре года.

Мой сан – воин Ада.

Мой путь – Друдкх.

Отличная статья, благодарю.